Он ничего не отвечает, не произносит ни единого слова. Просто забрасывает на плечо и относит обратно в дом. Возвращает в пекло.

Глава 26

Тьма обступает со всех сторон. Окружает тягучей пеленой, обвивается вокруг горла, опутывает тело ледяной паутиной. Обрушивается вязким мороком.

Даже закричать не могу. Вопль забивается в горле точно ржавый гвоздь.

Господи. Боже мой.

Теперь бесполезно шептать про себя «Отче наш», верить и надеяться на чудо, взывать к небесам.

Никто не услышит. Не поможет, не спасет. Некому.

Черт несет меня на собственных плечах. Нет. Не черт. Сам Дьявол. Сатана. Иначе его не назвать. Только так.

Темная сила. Мрачная стихия. Дикая. Неистовая. Неукротимая.

Что я натворила? Что пробудила?

Пытаюсь отыскать выход. Напрасно. Бежать не суждено. Не сейчас. Не сегодня. Никогда. Единственный шанс утрачен. Навечно. Придется смириться.

— Марат, — выдаю я. — Прошу. Пожалуйста.

Сама не представляю, о чем умоляю. Просто возникает потребность услышать звук своего голоса, убедиться, что еще дышу, живу, существую. Пусть даже парализована утробным ужасом, скованна льдистыми цепями страха.

Мой палач открывает дверь. Рывком. Проходит внутрь. Захлопывает ногой. С громовым грохотом.

Содрогаюсь, будто удар проходит прямо по мне.

— Я знаю, как вернуть свет, — пробую разорвать тишину. — Я могу решить проблему с электричеством.

Это блеф. Чистейший. Понятия не имею, как работает тот хитрый прибор. Но, если заинтересую, поймаю на удочку, то появится мизерный шанс отсрочить расплату.

Да. Точно. Именно на такой тактике и стоит сосредоточиться. Выиграть хоть пару минут, а при определенном везении даже несколько часов. Дать ему возможность остыть, слегка успокоиться, поумерить ярость.

Вот только моя реплика остается без внимания.

Марату глубоко наплевать, будет свет или нет. Никакой реакции он не проявляет, отлично продвигается в кромешной темноте. Не оступается ни разу. Он знает здесь каждый угол. Без проблем поднимается по лестнице все выше и выше.

Третий этаж.

Я не успела тут побывать, не исследовала данную территорию. Впрочем, есть ли теперь разница? Уже не важно. Ничего не важно. Вообще.

Думай. Пожалуйста, не сдавайся, не отступай. Даже с теми проклятыми псами удавалось соображать гораздо лучше.

Коридор. Кажется. Наверное. Черт. Ничегошеньки не различаю.

Гулкое эхо шагов. Тошнота подкатывает к горлу мучительной волной. Голова наливается свинцом, раскалывается от кипучей боли.

Положение вверх тормашками явно не самое удобное. Кровь бьет в затылок тяжелыми толчками. Стремительно нарастающая пульсация буквально оглушает и полностью дезориентирует в пространстве.

Открывается и закрывается дверь.

Марат отпускает меня. Опускает на пол. Отходит в сторону.

Где мы? Что это за комната?

Странное чувство. Холод пробирает до костей. Но проблема не в температуре. Что-то другое, ощутимое скорее на энергетическом уровне. Создается впечатление будто тут хранятся очень опасные предметы.

Неживая аура. Давящая. Будто склеп. Гробница. Могила. Но подобные места принято располагать в подвальных помещениях, уж никак не наверху. Или я ошибаюсь?

Чиркает спичка. Запах серы щекочет ноздри.

Невольно дергаюсь, щурюсь, ослепленная неожиданной вспышкой. Поджимаю ноги, инстинктивно стараюсь отползти подальше.

Марат зажигает свечу. Потом еще одну. И еще, и еще. Медленно и методично движется по кругу, озаряя темноту мятущимся светом. Не изгоняет мрак, просто рассеивает.

Контуры проступают четче. Обнажаются по живому. Обретают грани и линии. Резкие, контрастные, отрывистые. Безжалостные.

Я судорожно втягиваю воздух. Захлебываюсь. Закашливаюсь. Во рту возникает медный привкус. Нутро вопит об опасности.

Беги. Беги. Беги. Не оглядывайся. Не оборачивайся.

Но разве мне позволят ускользнуть?

Ни за что. Только не на сей раз.

Я бы все на свете отдала, лишь бы никогда и ни при каких обстоятельствах здесь не оказаться. Лучше бы самая настоящая могила. Склеп. Кладбище. Затхлая сырость подземелья. Да что угодно. Не это. Не так.

Жуткое место. Цепенящее. А в жарком пламени свечей выглядит еще более угрожающе. Аж липкая испарина в изморозь обращается. Дрожь под взмокшей кожей прокатывается. Последняя тень надежды испаряется. Тает без следа.

Я за всю свою жизнь не видела столько оружия.

Кинжалы. Сабли. Мечи. Шпаги. Топоры. Стилеты. Ножи.

Темные стены обвешаны смертельно опасными экспонатами. Нет ни единого пробела. Каждый клочок поверхности находит применение.

Огромная коллекция. Страшная. Леденящая. Завораживающая. Невозможно отвести взгляд. Вроде бы и смотреть не хочется. А не смотреть нереально.

Отовсюду скалятся железные пасти. Стальные зубья поблескивают в полумраке комнаты. Голые. Жадно распахнутые. Голодные.

Чувствую, они не раз и не два искупались в людской крови. Пировали веками. Упивались господством и властью. Ранили. Терзали. Рубили головы. Пронзали тела насквозь.

Это ценное оружие. Безумно дорогое. Истина очевидна даже для простого обывателя вроде меня.

Рукояти украшены драгоценными камнями. Обычные стекляшки явно не будут так лихо мерцать и переливаться. Да и сама работа, сияние лезвий, качество огранки.

Это не пустышки. Не бутафория.

Я боюсь развивать мысль. Боюсь выстраивать логическую цепочку. В сознании возникают совершенно бешеные идеи. Пальцы подрагивают. Мышцы сводит.

Надо что-то сказать. Пусть глупость, пусть бред. Только нельзя молчать. Нельзя…

А может, схватить меч? Или вон тот топор? Проклятье, я же не в гребаном кино, едва сумею поднять подобную хреновину. Ладно. Тогда ножик. Любой. Или стилет. Что-нибудь мелкое. Сойдет для защиты.

Наивная идиотка. Веришь в чудеса. Тебя разоружат в момент и накажут еще строже.

Хотя. Я уже в полном дерьме. Хуже некуда.

Обнимаю себя руками, затравленно оглядываюсь по сторонам, очень стараюсь унять истерический трепет, размышлять трезво.

Это не помогает.

Зачем мы здесь? Почему он привел меня сюда?

Я сомневаюсь, что желаю получить ответы на свои вопросы.

Марат останавливается перед здоровенной саблей. И хоть рядом несметное количество иного колюще-режущего оружия, лезвия так и пылают, переливаются в бликах огня. Я сразу понимаю, куда он смотрит, что именно выбирает и для кого.

Накрываю горло ладонями. Рефлекторно.

— Нет! — бросаю неожиданно громко.

Марат оборачивается, награждает кривой ухмылкой и почти сразу же отворачивается снова, разрывает хрупкий зрительный контакт.

А я опять взираю на саблю. Изогнутую. Пугающую. Сверкающую. В адских всполохах пламени лезвие кажется кроваво-красным, ядовито-алым, будто свежая кровь окропляет сталь, пропитывает металл.

Он убьет меня? Сейчас? Прямо тут?

А долг…

Неужели не расскажет? Не объяснит ничего? Просто прирежет. Исполосует, искромсает. Живого места не оставит.

Марат начинает раздеваться. Сбрасывает пиджак на пол. Отправляет туда же галстук. Расстегивает рубашку. Стягивает и отшвыривает подальше.

Вероятно, не хочет испачкать кровью свой дорогущий костюм.

И тут я застываю. По-настоящему. Это даже страшнее, чем оказаться наедине со своим убийцей в комнате, которая битком заполнена холодным оружием.

Его спина.

Закусываю нижнюю губу до крови. Не чувствую боли. Вообще ничего не чувствую. Только парализующий шок. Обращаюсь в арктический лед.

Смешно сказать, но я прежде не видела его обнаженную спину. Во всяком случае, вот так, близко и отчетливо. Хотя он принимал со мной душ, трахал меня часами, поворачивал и переворачивал, заставлял принимать самые грязные и порочные позы, овладевал мною безостановочно.

Я ничего не могла рассмотреть раньше. Темные контуры татуировки угадывались под его белоснежными рубашками. В ванной комнате, в густом пару тоже виднелось нечто черное и устрашающее. Но вот чтоб четко разглядеть — никогда. Я отключалась от реальности. В этих властных и сильных руках не бывало иначе. Всякий раз. До криков. До хрипов. До судорог и спазмов.